| Черный кусок мела, шершавый и крошащийся, самоотверженно стирал себя самое в деле борьбы за независимость. Пройдя по паркету, ковру, снова паркету, перешел на мрамор у камина и замер у решетки. Панси выпрямилась и потерла испачканные пальцы, с вызовом глядя на мать. Аманда осталась по ту сторону, сложив руки на груди. - Ты дура, Панси. Ты просто дура. - Пусть. Миссис Паркинсон прошла вдоль черты. - Ты и мужу такие границы рисовала? Неудивительно, что он тебя бросил. - Замолчи! - Моргана, ты видишь это? Мою дочь бросил какой-то дикий колдун из Сибири! Неужели ты так безнадежна? Башмаки Панси подошли к самой черте. К самой-самой, на край. - Не лезь. В мою. Жизнь. Прорычала и, резко развернувшись на каблуках, полетела в свою спальню, отрезанную от материнского дома мелком и заклятьем.
| ||||||||||
| А в спальне в кресле у окна сидел Антонин и задумчиво вертел в пальцах тонкую серебряную цепочку. С тещей он пока что встречаться не собирался, они друг друга, ох как не любили. А начинать примирение с женой с убийства ее матери это не лучший выход, кажется. Так что вместо парадного въезда пришлось вспоминать молодость и пробираться в дом через окно. Охранные заклятия Паркинсов были конечно незаурядны,но ничего не особенного...
| ||||||||||
| Едва не налетев на нежданного мужа, Панси издала короткий душераздирающий вопль барышни, налетевшей на стену, и прижалась спиной к двери, продолжая уже молча таращиться на Долохова, как на привидение. Сюрпрайз. - А ты... Что ты тут делаешь, а?! Порядком подогретый матерью гнев охотно потек змеиным шипением. - Что, ностальгия, дорогой? А мы с матушкой как раз тебя вспоминали! Думаешь, можешь исчезать и являться, когда тебе вздумается?!
| ||||||||||
| Антонин окинул жену оценивающим взглядом... все так же хороша... -Ты прекрасно знала за кого шла замуж, милая и так же прекрасно знаешь что магические браки не расторгаются...- внешне безмятежный Долохов, незаметно осматривал комнату. Взгляд зацепился за большую куклу на кровати. "Ох,черт!" Промелькнуло в голове. Эта кукла была первым подарком Антонина будущей жене. Долохов редко изменял себе. Черная ткань и белоснежное кружево рубашки, серебряные украшение, показное спокойствие, скрывающее щемящую нежность и легкую злость. Так уж устроены темные маги, они не признают вину. А юный призрак когда-то околдовавший его и все такой же прекрасный будил в Антонине мало знакомые ему чувства. Чернявый демоненок нашептывал " Не разводи разговоров, ты же сильнее! Забери ее отсюда." Голос... кого-то немного светлее шептал "Так нельзя!"... "Заткнитесь!"-мысленно сказал Антонин и тому и другому.
| ||||||||||
| Она со стоном отвернулась к захлопнувшейся двери и в бессильной ярости обрушила кулачки на невинное дерево. Ему-то что, дереву. Оно помнило Панси еще сопливой первокурсницей, упрямым подростком, юной невестой, теперь - женой. Сердце Панси истерзано в кровь, ее кулаки устали молотить подушки и каменные стены, а дому хоть бы что. И не такое видал он за последние триста лет. Она не хотела оборачиваться. - Чего ты хочешь? Панси уткнулась лбом в дверь и прикрыла глаза. Долохов - стихия, ему глупо сопротивляться. Но хотя бы успеть спросить - так, интереса ради. - Зачем пришел?
| ||||||||||
| Антонин все тек же сидел не шевелясь и перебирая в пальцах цепочку. Не лицо каменная маска. Чертово воспитание не позволяло показать эмоции. И никогда не позволит. -Спросить пришел...-а вот голос его выдал, слишком мягко для Антонина прозвучала фраза, слишком много недоговоренного прорвалось в бархатный баритон... И осекся вдруг. Зачем ее мучить, он привык к вольной жизни и брачные узы становились иногда непереносимы несмотря на... любовь. Именно любовь. Слишком сложно иногда поменять себя. Привыкнуть что в мрачную и жесткую симфонию твоего бытия вплетается серебряная мелодия чужой флейты. Иногда слишком сложно рассказать и порушить построенный образ,хоть и ясно уже что правда выплыла наружу. И все-таки почти непереносима мысль, что какая-то мелочь изменит всю картину. Хоть и правдива она на девяносто процентов. Вихрь чувств,слов и воспоминании захлестнул и унес Антонина под облака. Он играл и с ним пытались играть. Но. Панси Паркинсон, та которую он так и не смог вычеркнуть из сердца. Как ни рвался к свободе. Цепочка с порвалась и выскользнула из пальцев мага. Несколько грамм металла на полированном полу...
| ||||||||||
| - Так спрашивай. Она обернулась и посмотрела ему в глаза. И та, и не та. Тот же рост, те же короткие растрепанные волосы, те же сердитые зеленые глаза, упрямо поджатые губы. Только кокетливую школьную юбчонку выше колен и белоснежную рубашку (пара верхних пуговиц долой!) заменил наряд взрослой дамы. Широкая темно-серая юбка в пол, кремовая блузка с оборками и воротничком под горло. Тяжелая цепочка с агатом на груди Так теперь носят. Так принято. Так хотела мама. А ей, Панси, было все равно, что носить. Теперь. - Спрашивай, Антонин.
| ||||||||||
| Сентиментальность скривился Антонин и вдруг понял что в первые вы жизни его не тошнит от сентиментальности... - Я могу исчезнуть из твоей жизни насовсем,если ты этого хочешь...- непостижимо впервые в жизни Антонин зависел от кого-то. От кого-то кроме Темного лорда. С усилием он продолжил А могу обосноваться в ней навсегда. Тираном. Мужем. Сумасшедшим ревнивцем и самодуром. Вот о этом я и пришел спросить. И разговор такой возникает первый и последний раз в жизни. Уж поверь-мелькнула знакомая усмешка. Антонин вдруг собрался и успокоился.
| ||||||||||
| Только не это, только не это! Панси до боли стиснула зубы. Она никогда не была плаксой и не собиралась начинать. С детства маленькая Панси усвоила одно: реветь без всякой выгоды бессмысленно и некрасиво. Долохов никогда не вынуждал ее опускаться до нытья. Все ее желания, самые вздорные и легкомысленные капризы исполнялись сразу и словно шутя. С ним она никогда не плакала. И всегда плакала, когда он от нее уходил. И теперь Панси, с ужасом глядя в его бесстрастное лицо, вцепившись влажными пальцами в жесткое полотно юбки, вдруг до смерти испугалась, что он снова уйдет, но потом не вернется больше. Одно дело - посылать мужа ко всем чертям, и совсем другое - смотреть ему в спину. - Всегда мечтала о муже-самодуре, - пробормотала Панси, отведя взгляд. Не на шею же ему бросаться! - Лучше - только псих и садист, но мама всегда говорила, что нельзя получить все сразу. | ||||||||||